Скитания русского офицера ильин читать онлайн. Среди всеобщего одичания

Семья Ильиных. Харбин, 1926. Иллюстрация из книги

То, что представители рода Ильиных не были обойдены литературным талантом, хорошо известно. Вспомним хотя бы Наталью Иосифовну Ильину, чьи фельетоны так любил Твардовский и с которой дружили Александр Вертинский и Корней Чуковский. В своих воспоминаниях «Время и судьбы», открывшей для советского читателя мир эмиграции в русском Харбине, она оставила такой портрет своего отца, Иосифа Сергеевича Ильина (1885-1981), офицера царской армии, потом эмигранта: «Невоздержан был этот человек. Только что вырвавшийся из братоубийственной войны, невоздержан в страстях своих. Первые годы харбинской жизни он еще не снимал полувоенной формы – защитного цвета гимнастерки с глухим воротом, подпоясанной ремнем...»

Впоследствии Ильина не раз вспоминала об атмосфере «ущербности, безвыходности, тоски», царствовавшей среди российских изгнанников на китайской земле. Тень отца-белогвардейца, доживавшего свой век в Швейцарии, всегда висела над советской писательницей Ильиной, вернувшейся из Харбина в СССР еще в 1948 году.

И вот сегодня внучка Иосифа Ильина, живущая в Париже неутомимая подвижница русской культуры Вероника Жобер выпустила эту книгу. Диву даешься, как записки эти вообще уцелели в огне революции и Гражданской войны, в бесчисленных переездах по России и Китаю. Еще до Второй мировой Ильин передал их в Русский заграничный архив в Праге, который после 1945 года был перевезен в СССР и ныне хранится на Пироговке, в Государственном архиве РФ. Именно там их нашла и подготовила к изданию Вероника Жобер.

Итак, прежде всего перед нами дневники, написанные ясной русской прозой. Написаны они в «окаянные дни», времена, тьма которых так пугает сегодня. Слишком пугающе похожи порой бывают события прошлого и настоящего: «Дорога шла сначала небольшим леском, потом полями. Необычайно было красиво, когда блеснула стальная гладь Волги. Что за река! Глядя на эту ширь, как-то не верится ни в революцию, ни во все это безобразие. И вот среди этой родной, русской, самой прекрасной в мире природы чувствуешь отчетливо каким-то подсознательным чутьем, что надвигается что-то громовое, неотвратимое, давящее, тяжелое».

Перед нами – большое полотно жизни русского офицера от Первой мировой до приезда в Харбин в начале 1920 года. И везде – четкая, без всяких умолчаний правда о том, что он видел во время скитаний по России, которые привели его сначала к Колчаку, потом в Китай: «Большая комната, скорее зал был наполнен солдатней самого гнусного вида. Солдаты расстегнутые и с хамскими лицами. Курят и плюются. Какой-то докладчик с фронта, чиновник военного времени, говорил с трибуны, почему немцы застали врасплох нашу дивизию и передушили газами. По его мнению, вся вина была на начальстве, которое умышленно решило не предупреждать готовящегося наступления… Мне таки хотелось выступить и сказать, что вся эта банда, которую он называл дивизией, забросила противогазы и на предупреждения офицеров отвечала, что немцы теперь скоро заключат мир».

Вместе с Ильиным мы оказываемся на фронтах Первой мировой в Польше и Галиции, пробираемся сквозь охваченную смутой Россию на Восток, видим непридуманные сцены беспрерывного насилия, расстрелов и грабежей среди всеобщего одичания. На страницах дневников мелькают и известные исторические фигуры – Деникин, Набоков, Унгерн, конечно, Колчак, которым Иосиф Сергеевич просто восхищается. Он не стесняясь пишет о потере достоинства многими офицерами, о том, что большевизм обусловлен прежде всего русской действительностью и не надо обвинять кого-то третьего. Завершаются «Дневники Иосифа Ильина» рассказом о последних днях в России у китайской границы: «Смотрели церковь, построенную руками декабристов, иконы, написанные ими самими, потом дом, где они жили, и их могилы… Вот люди, которые наивно революцией думали принести пользу и спасение России. Спасение от чего, спрашивается. Вот если бы они могли встать из гроба и поглядеть на дело рук своих, на всходы, которые дали зерна, ими брошенные…» Лучше и не скажешь.

От редакции «Брестского курьера»

Эти воспоминания о Первой мировой войне год назад были опубликованы в журнале «Звезда» (Иосиф Ильин. Дневник. №7 2015 г.). В них содержатся фрагменты о пребывании автора в Брест-Литовске, что представляет особый интерес для нас. Предлагаю Вашему вниманию эту публикацию в сокращении. Тем более что они написаны хорошим слогом, а его дочь, вернувшаяся в СССР, стала известной писательницей, супругой профессора-лингвиста А.Реформатского. Некоторые оценочные моменты явно носят стилистику той эпохи, поэтому просим воспринять это благосклонно и без излишних эмоций. Пояснения по некоторым персоналиям (Николай Николаевич и прочие) Вы сможете отыскать в интернете.

ИЛЬИН Иосиф Сергеевич (1885 Москва – 1981 Веве, Швейцария) - русский военный, автор воспоминаний. С 1908 служил поручиком в артиллерийской бригаде. В начале Первой мировой войны был ранен в руку и получил контузию. После ранения в боях не участвовал, был зачислен на нестроевые или тыловые должности. Участник гражданской войны на стороне Белого движения. Полковник. В эмиграции после 1920. Жил в Харбине. Служил на Китайской восточной железной дороге, читал лекции в Институте японо-русского общества. Работал в эмигрантской газете «Русский голос», в 60-е годы в США в калифорнийской газете «Русская жизнь», в русскоязычном «Новом журнале», в парижской «Русской мысли». В 1937 году передал свои «Воспоминания биографического характера» в архив эмиграции в Праге. Последние годы жизни провёл в Швейцарии.

Подъезжаем к Смоленску. Начиная от Тулы, идут дожди. В Тульской губернии нет ни снежинки, а тут тепло, как весной. Над землей стоит туманная дымка, да изредка кое-где сереет талый снег. Неужели и дальше так будет? Стоило брать с собой теплые вещи?!

В соседнем отделении все продолжают выпивать и играть в карты - веселятся, иначе говоря. Но, видимо, делается все это больше для того, чтобы не думать о будущем и о том, что впереди ждет каждого.

Сколько ни всматриваюсь, никак не могу увидеть ни у кого желания не только пылкого, а даже скромного ехать на позиции вторично. Не знаю, чем это объяснить - может быть, тем, что все уже раз ранены и это психология людей, которые были ранены?.. Кадровые офицеры сдержаннее и молчаливее, они обязаны, это их долг - война, но те, кто из запаса и прапорщики, те проще и меньше стесняются высказывать свое мнение и свое настроение.

Поезд остановился на какой-то станции, и я воспользовался случаем, чтобы написать домой письмо, а то каракули просто невообразимые.

Послезавтра будем в Бресте. Там как будет, Бог его ведает - куда пошлют, как пошлют? Сейчас трогаемся дальше. Поручик - мой визави - тоже занят писанием писем.

Сейчас стоим в Барановичах, где кормим нижних чинов. Пища очень хорошая на всех продовольственных пунктах, и я сам с удовольствием ем. Вчера встретили огромный поезд с пленными австрийцами - оборванные, голодные, бросались к нам за хлебом, из-за которого дрались.

Пришлось кричать на них. Я и подпоручик из нашего отделения, который спит наверху, раздавали им папиросы - сыпали в шапки, которые они подставляли - ужасно жалкий вид. Уже второй день не видно ни снежинки. Голубое небо, как в начале августа. Яркое солнце. Совершенно нельзя сказать, что на носу декабрь. Ночью будем в Бресте.

Приехали в Брест. Сейчас думаю съездить на Центральный вокзал. Вчера в Барановичах простояли четыре часа. Осмотрели этот городишко. В Барановичах ставка. Живо вспомнился Николай Николаевич. Говорят, Янушкевич страшнейший юдофоб и всякую неудачу приписывает «жидам»…

Здесь очень большой затор, и потому мы, верно, простоим два-три дня, пока с нами разберутся. Сначала наше положение не было выяснено, и мы, прибыв вчера в восемь часов утра, стояли в четырех верстах от вокзала, думая, что нас отправят скоро дальше.

Я взял номер специально, чтобы выспаться на чистом белье и сходить в баню, откуда и вернулся час тому назад. Баня под названием «дивизионная» крепостного гарнизона очень хорошая и благоустроенная, и я сижу сейчас, пью чай и блаженствую, особенно при мысли о кровати после шести ночей на лавке в третьем классе. На вокзале все искал Мишин поезд, но вместо него и Вани встретил Колю Поливанова, поезд которого с час как пришел. Мы с ним расцеловались, болтали, и я осмотрел поезд и раненых - необычайно много обмороженных. Целых 17 суток лежали в окопах, а одну ночь стояли в болоте по колено - к утру вода в болоте замерзла. Есть раненые немцы-гвардейцы: рослый, здоровый народ, настроены скорее добродушно, но один был угрюм и мрачен. Один, высоченного роста, ранен в грудь навылет и все время харкает кровью; сестра говорила, что будь он послабее, такой раны бы не перенести.

Коля сообщил мне, что Миша до моего приезда за час поехал на Радом и дальше за ранеными.

Мы много хохотали, когда я рассказал, каким героем Миша приезжал в Пензу.

«И ведь все врет, нигде он не был», - смеялся Поливанов.

«А вот роман у него там со старшей сестрой, это верно, - говорил Коля. - Но кажется, что среди наших дворянских поездов такой, как Мишин, единственный».

Мы простились, потому что Коля спешил получать мясо, а потом поезд отправлялся на Гомель.

Прочел в «Новом Времени», что убит Амбразанцев. Бедняга, хороший человек он был. Теперь осталась одна его сестра в Новоспасском.

Брест - маленький, почти исключительно еврейский городок. Сегодня суббота, все закрыто, извозчиков почти нет, т. к. из 157-и - 130 евреи. Между прочим, впервые видел еврея на козлах. Их здесь, этих извозчиков, два сорта: одиночки и парные фаэтоны. Лошади - кожа и кости. Подхожу к одному: «У тебя, пожалуй, лошадь сдохнет, не довезешь?!» - «Ну ви развэ купить хотите - что-о?!» - «Нет, мне надо ехать». - «Ну тогда садитесь, а там ми увидим, что-о?»

Погода тут удивительная, 8–10 градусов тепла. Это особенно кажется диким после глубокого снега, охоты на лис. Оказывается, что здесь вообще зимы не бывает почти, а о санях никто и не думает.

За неделю до нашего приезда тут разыгралась целая трагедия и сюда экстренно приезжал Николай Николаевич. Об этом запрещено писать и стараются держать в секрете. Взорвалось 80 тыс. снарядов, погибло около 500 человек, целая рота сапер с офицерами, которых недавно хоронили. Взрывы шли последовательно, начиная с 8 утра до 5 час. вечера. В городе полопались почти все стекла, а из крепости сыпались осколки; большинство в панике бежали в поле за город. К счастью, все склады и погреба с пироксилином уцелели и не детонировали, иначе, как рассказывал мне один офицер, от города, жителей и крепости не осталось бы и следа. На станции как раз в это время, когда начались взрывы, стоял целый состав, груженный пироксилином, и лишь благодаря находчивости начальника станции и храбрости машинистов его вывезли, а то бы и весь вокзал ахнуло.

Говорят про злой умысел, т. к. здесь будто бы имеются шпионы, и всюду бросаются в глаза плакаты: «Остерегайтесь шпионов. За поимку вознаграждение тысячу руб.». Предполагают, что под видом солдата шпион прошел к складу, где работало много нижних чинов. Но, разумеется, ничего точно не известно, и все одни лишь предположения.

Пищу к разным кривотолкам дает еще и то, что комендант тут генерал Лайминг. Как все-таки много у нас немцев! В этот день, когда начались взрывы, он был на вокзале, где его с музыкой провожали, т. к. он уезжал куда-то на войну, получив новое назначение. Однако уехать он не успел, т. к. загрохотали взрывы.

Из дому ничего пока нет, а поручик получил на вокзале телеграмму, которая, правда, шла три дня, но успела как раз к нашему прибытию.

1914 год. Декабрь

Вот и декабрь. Эшелон уходит завтра или послезавтра.

Мы же, несколько офицеров, поедем самостоятельно в Холм, где получим предписание, т. к. у нас нет наших нижних чинов и мы можем самостоятельно проехать. Остальные же с командами из Холма отправятся разыскивать части.

Мой поручик уезжает с эшелоном. Пока же мы с ним гуляем. Номер в гостинице я снял пополам с прапорщиком Бурским, который вчера что-то расхворался и вчера ездил в местный госпиталь. Он целыми днями лежит, мало говорит и производит впечатление какого-то «рамоли».

Гостиницы тут нечто ужасное. Евреи нагнали цены невероятные. Мой номер раза в три меньше пензенского, с поломанным диваном и колченогими стульями, пыльный и грязный, с клопами и пр. прелестью, стоит 2 руб. 25. В мирное время здесь дороже рублевых номеров и вообще-то не было. И несмотря на это, везде все полно. Нет сомнения, что, будь на месте евреев русские, было бы то же самое, дело не в национальностях, а в том, что у нас нет ни порядка, ни системы. И цены, и вся жизнь, все должно было бы быть строго распределено и установлено в известном распорядке.

Бурский меня покинул. У него оказался сильнейший ревматизм, и доктор забрал его в госпиталь. Эшелон уходит завтра, завтра и я поеду в Холм.

Собираю все газеты и журналы, чтобы привезти на позиции, там, верно, в этом недостаток…

Дата размещения новости: 16.03.2017

В конце 2017 года в Москве в издательстве «Книжница/Русский путь» вышла книга «Скитания русского офицера. Дневник Иосифа Ильина. 1914-1920» под редакцией его внучки Вероники Жобер, заслуженного профессора Университета Сорбонны.

Иосифа Сергеевича Ильина мы считаем своим земляком. В селе Самайкино под Сызранью (ныне Новоспасский район Ульяновской области) было имение его жены Е.Д. Воейковой, где подолгу жила семья Ильиных. Там они встретили революцию, оттуда их путь лежал в Харбин. Спустя почти сто лет, обнаружив в российском архиве дневник деда, Вероника Жобер проделала колоссальную работу: перенесла рукопись в 500 страниц на электронный носитель, подготовила примечания, нашла издателя. Так она увековечила И.С. Ильина, подарив ему вторую жизнь.

В аннотации Вероника Жобер пишет: «Дневниковые записи русского офицера Иосифа Сергеевича Ильина (1885, Москва - 1981, Веве, Швейцария) охватывают 1914-1920 годы — переломный период истории России XX века. Яркое эпистолярное свидетельство запечатлело ужасы Первой мировой войны, роковые перемены, повлеченные Февральской и Октябрьской революциями 1917 года, участие автора в Гражданской войне на стороне белых, великий исход российских изгнанников через Сибирь вместе с армией Колчака… Описание этапов драматического жизненного пути, выпавшего на долю будущих эмигрантов, оказавшихся в Маньчжурии, перемежается картинами природы и философскими размышлениями Ильина о смысле жизни и о будущем России, не потерявшими актуальность по сей день».

27 февраля 2017 года в Москве в Доме русского зарубежья им. А. Солженицына при непосредственном участии Вероники Жобер состоялась презентация книги. Она уже поступила в библиотеку музея и Дворец книги.

7 марта отметила свой 100-летний юбилей симбирская уроженка, эмигрантка первой послереволюционной волны, парижанка Ольга Иосифовна Ильина-Лаиль. Летом 1918 года она годовалым ребёнком вместе со старшей сестрой Наталией (писательница Н.И. Ильина) была увезена родителями Иосифом Сергеевичем Ильиным и Екатериной Дмитриевной Воейковой-Ильиной из родового симбирского имения при селе Самайкино (ныне Новоспасский район Ульяновской области) в далёкий китайский город Харбин. Там прошло её детство и юность в нищете и лишениях.

Выйдя замуж, Ольга Иосифовна жила в Лондоне и Париже, воспитывала дочерей Веронику (В. Жобер, заслуженный профессор Сорбонны и большой друг музея) и Екатерину. В 1947 году её сестра Наталия Иосифовна Ильина вернулась в Россию, к ней из Шанхая вскоре перебралась Екатерина Дмитриевна. В 1961 году Ольга Иосифовна впервые побывала в Советском Союзе в Москве, чтобы встретиться после долгой разлуки с родными. С тех пор она стала часто бывать в нашей стране. В Париже организовала благотворительный комитет в помощь одному из московских детских домов, куда ежегодно перечислялись деньги.

В 2002 году она, посетила Ульяновск. «Это была моя заветная мечта - увидеть места, где я появилась на свет», - сказала она при встрече. Последний раз Ольга Иосифовна приезжала в наш город в июне 2012 года в дни 200-летнего юбилея И.А. Гончарова. Ей было 95 лет! Живая и энергичная, всегда подтянутая, интересующаяся всем и вся - она своим видом внушала оптимизм всем, кто присутствовал на праздничных мероприятиях. Ольга Иосифовна - автор двух книг мемуаров: «Восточная нить» (2003) и «Восток и Запад» (2007). А в фонды нашего музея от её семьи поступили материалы дворян Ильиных и Воейковых Мы поздравляем Ольгу Иосифовну с юбилеем и желаем ей здоровья.

Первые 2 листал уже, присматриваюсь, темы вполне по мне)
Третью пока раскрытой(а они запечатаны, т.к. тма еще диск) не видел. Если судить по содержанию то "академическое", а я не особо такое. Хотя наличие 150 фото интригует. вообщем хочу полистать, тогда решу)

Ильин И.С. Скитания русского офицера: Дневник Иосифа Ильина. 1914–1920 / Иосиф Ильин; [подгот. текста, вступ. ст. В.П.Жобер, примеч. В.П.Жобер и К.В.Чащина, разработка карт-схем Т.В.Русиной].
Русский офицер Иосиф Сергеевич Ильин (1885–1981) прожил долгую жизнь, часть которой пришлась на один из самых катастрофических периодов российской истории. Первая мировая война, крушение самодержавия, Октябрьская революция, Гражданская война - вот исторический фон дневникового повествования. Но автор вместе со своей семьей оказывается не «на фоне», а в самой гуще тех событий…
Издание адресовано широкому кругу читателей, интересующихся российской историей ХХ века.

27 февраля 2017 года в 18.00 Дом русского зарубежья им. А.Солженицына приглашает на представление книги И.С.Ильина «Скитания русского офицера. Дневник Иосифа Ильина. 1914–1920» (М.: Книжница/Русский путь, 2016).

Дельвиг Ан.А. Записки барона Анатолия Александровича Дельвига / Анатолий Дельвиг; .
Воспоминания барона Анатолия Александровича Дельвига выходят в год 80-летия со дня смерти автора и охватывают значительный период - с конца 1880-х по 1930-е годы. Он свидетель двух эпох, очевидец великого исторического перелома. Как и многие представители дворянской интеллигенции, он не принял революцию, однако остался в России и продолжал работать на благо родины, считая своим личным долгом помочь ей в тяжелое время. Жанр семейной хроники в мемуарах Дельвига преодолевается практически сразу: историк по образованию и аналитик по складу мышления, автор по ходу повествования касается многих социальных и философских проблем. Издание адресовано широкому кругу читателей.

Лейб-гвардии Конная Артиллерия в боях и операциях Великой войны. 1914–1917. Материалы для истории / Дом русского зарубежья имени Александра Солженицына;

В сборник включены три работы из архива Общества взаимопомощи офицеров лейб-гвардии Конной Артиллерии в Париже (передан потомками членов Общества в Дом русского зарубежья им. А.Солженицына в 2014 г.). Авторы воспоминаний, посвященных Первой мировой войне, - великий князь Андрей Владимирович (1879–1956), полковники В.С.Хитрово (1891–1968) и Б.А.Лагодовский (1892–1972). Впервые публикуются материалы, в том числе около 150 фотографий , ярко и содержательно отражающие боевую страду гвардейской Конной Артиллерии: поход в Восточную Пруссию, участие в боях в Польше и Галиции. При этом воскрешается память о многих русских воинах - генералах, офицерах и нижних чинах, свято исполнивших свой воинский долг на полях сражений. На прилагающемся к изданию электронно-оптическом диске записаны схемы боевых действий, а также краткий исторический очерк лейб-гвардии Конной Артиллерии, составленный К.В.Киселевским (1897–1974).

Чтобы сузить результаты поисковой выдачи, можно уточнить запрос, указав поля, по которым производить поиск. Список полей представлен выше. Например:

Можно искать по нескольким полям одновременно:

Логически операторы

По умолчанию используется оператор AND .
Оператор AND означает, что документ должен соответствовать всем элементам в группе:

исследование разработка

Оператор OR означает, что документ должен соответствовать одному из значений в группе:

исследование OR разработка

Оператор NOT исключает документы, содержащие данный элемент:

исследование NOT разработка

Тип поиска

При написании запроса можно указывать способ, по которому фраза будет искаться. Поддерживается четыре метода: поиск с учетом морфологии, без морфологии, поиск префикса, поиск фразы.
По-умолчанию, поиск производится с учетом морфологии.
Для поиска без морфологии, перед словами в фразе достаточно поставить знак "доллар":

$ исследование $ развития

Для поиска префикса нужно поставить звездочку после запроса:

исследование*

Для поиска фразы нужно заключить запрос в двойные кавычки:

" исследование и разработка"

Поиск по синонимам

Для включения в результаты поиска синонимов слова нужно поставить решётку "# " перед словом или перед выражением в скобках.
В применении к одному слову для него будет найдено до трёх синонимов.
В применении к выражению в скобках к каждому слову будет добавлен синоним, если он был найден.
Не сочетается с поиском без морфологии, поиском по префиксу или поиском по фразе.

# исследование

Группировка

Для того, чтобы сгруппировать поисковые фразы нужно использовать скобки. Это позволяет управлять булевой логикой запроса.
Например, нужно составить запрос: найти документы у которых автор Иванов или Петров, и заглавие содержит слова исследование или разработка:

Приблизительный поиск слова

Для приблизительного поиска нужно поставить тильду "~ " в конце слова из фразы. Например:

бром~

При поиске будут найдены такие слова, как "бром", "ром", "пром" и т.д.
Можно дополнительно указать максимальное количество возможных правок: 0, 1 или 2. Например:

бром~1

По умолчанию допускается 2 правки.

Критерий близости

Для поиска по критерию близости, нужно поставить тильду "~ " в конце фразы. Например, для того, чтобы найти документы со словами исследование и разработка в пределах 2 слов, используйте следующий запрос:

" исследование разработка"~2

Релевантность выражений

Для изменения релевантности отдельных выражений в поиске используйте знак "^ " в конце выражения, после чего укажите уровень релевантности этого выражения по отношению к остальным.
Чем выше уровень, тем более релевантно данное выражение.
Например, в данном выражении слово "исследование" в четыре раза релевантнее слова "разработка":

исследование^4 разработка

По умолчанию, уровень равен 1. Допустимые значения - положительное вещественное число.

Поиск в интервале

Для указания интервала, в котором должно находиться значение какого-то поля, следует указать в скобках граничные значения, разделенные оператором TO .
Будет произведена лексикографическая сортировка.

Такой запрос вернёт результаты с автором, начиная от Иванова и заканчивая Петровым, но Иванов и Петров не будут включены в результат.
Для того, чтобы включить значение в интервал, используйте квадратные скобки. Для исключения значения используйте фигурные скобки.