2.3. 1943 год Обещанный второй фронт вновь отложен Курская битва - коренной перелом во Второй мировой войне Высадка союзников в Сицилии, антифашистская борьба в Италии Наступательные операции советских войск и союзников зимой - весной 1943 годаКонтрнаступление под

Текущая страница: 1 (всего у книги 33 страниц)

Итальянский флот во Второй Мировой войне

Итальянский флот накануне войны

Подготовка

Во время международного кризиса, который разразился с началом Эфиопской кампании весной 1935 года, итальянский флот впервые со времен Первой Мировой войны был отмобилизован. После завершения операции в Эфиопии многие вспомогательные службы флота были сокращены, но в конце 1936 года флот оставался мобилизованным. Гражданская война в Испании, различные международные кризисы и наконец оккупация Албании – все это вынуждало держать флот в состоянии боевой готовности.

Подобные события, конечно, отрицательно повлияли на подготовку к будущему мировому конфликту. Постоянная готовность кораблей приводила к износу механизмов и усталости экипажа, мешала перспективному планированию. Более того, итальянское правительство уведомило вооруженные силы, что начало войны предполагается не ранее 1942 года. Это было подтверждено во время подписания договора «Оси» между Италией и Германией. Флот составлял свои планы, исходя из этой даты.

10 июня 1940 года, когда военные действия должны были вот-вот начаться, многие составляющие того, что называется «готовностью к войне» еще не были завершены. Например, первоначальными планами предусматривалось построить 4 новых мощных линкора и закончить полную модернизацию 4 старых к 1942 году. Такое ядро флота заставило бы уважать себя любого противника. В июне 1940 года в строю находились только «Кавур» и «Чезаре». «Литторио», «Витторио Венето», «Дуилио» и «Дориа» еще завершали оснащение на верфях. Чтобы закончить достройку линкора «Рома» требовалось еще 2 года, для достройки «Имперо» – по крайней мере 3 (В действительности «Рома» был достроен весной 1943 года, работы на «Имперо» так и не были завершены). Преждевременное начало военных действий застало в постройке 12 легких крейсеров, множество эсминцев, эскортных кораблей, подводных лодок и малых судов. Начало войны задержало их достройку и оснащение.

Кроме этого, добавочные 2 года позволили бы устранить недостатки в техническом оснащении и обучении экипажей. Это особенно касается ночных действий, торпедной стрельбы, радара и асдика. Сильнее всего ударило по боеспособности итальянских кораблей отсутствие радара. Вражеские корабли и самолеты безнаказанно атаковали итальянские корабли ночью, когда те были практически слепы. Поэтому враг выработал новые тактические приемы, к которым итальянский флот оказался совершенно не готов.

Технические принципы действия радара и асдика были известны итальянскому флоту с 1936 года. Но война прервала научные работы над этими системами вооружения. Чтобы довести их до практического применения, требовались дорогостоящие промышленные разработки, особенно для радара. Сомнительно, чтобы итальянский флот и промышленность сумели достичь значительных результатом, даже имея те самые 2 года. Тем не менее, противник потерял бы преимущество неожиданности их использования. К концу войны удалось построить только несколько самолетных радаров, и то, скорее, экспериментальных установок.

В годы войны итальянский флот дорого заплатил за эти и другие мелкие недостатки, которые часто мешали использовать благоприятную ситуацию. Тем не менее, итальянский флот хорошо подготовился к войне и полностью оправдал вложенные в него средства.

Подготовительные меры флота включали в себя накопление всевозможных припасов, и когда началась война, резервы многих видов снабжения позволяли удовлетворить любые требования. Например, кораблестроительные верфи работали без задержек всю войну и даже после перемирия почти исключительно на довоенных запасах. Возрастающие требования Ливийского фронта вынуждали флот переоборудовать некоторые порты – вдобавок не по одному разу – и решать подчас неожиданные задачи, прибегая только к собственным резервам. Иногда флот выполнял просьбы и других видов вооруженных сил.

Поставки топлива были совершенно недостаточными, и мы увидим позднее, какой острой стала эта проблема. В июне 1940 года флот имел только 1800000 тонн нефти, собранных буквально по капле. В то время предполагалось, что ежемесячный расход во время войны составит 200000 тонн. Это означало, что флотских запасов хватит только на 9 месяцев войны. Муссолини однако считал, что этого более чем достаточно для «трехмесячной войны». По его мнению, военные действия не могли затянуться дольше. Исходя из такого предположения, он даже заставил флот передать часть запасов – всего 300000 тонн – ВВС и гражданской промышленности уже после начала войны. Поэтому во время войны флот был вынужден ограничивать передвижения кораблей, чтобы сократить расход нефти. В первом квартале 1943 года его пришлось урезать до смехотворной цифры 24000 тонн в месяц. По сравнению с первоначальной оценкой – 200000 тонн как необходимого минимума, легко понять, какое влияние это имело на проведение операций.

Все эти недостатки уравновешивал великолепный дух офицеров и матросов. В течение всех 39 месяцев ожесточенных боев до подписания Италией перемирия личный состав итальянского флота не раз показывал образцы массового и индивидуального героизма. Следуя своим традициям, флот сопротивлялся насаждению фашистских политических взглядов. Трудно было заставить себя ненавидеть Британию, чей флот всегда считался естественным союзником.

Но, когда жребий был брошен, флот, движимый чувством долга, начал битву, напрягая все свои силы. Ему противостояли могущественные противники, однако он выдержал испытание огнем с честью и отвагой.

Оппозиция флота развязыванию войны и его первоначальные планы

В начале 1940 года подозрения, что Италия вступит в войну, уже витали в воздухе. Однако Муссолини еще не говорил конкретно начальникам штабов трех видов вооруженных сил, что намерен вмешаться в конфликт. В первые месяцы этого рокового года правительство, чтобы поддержать экспорт, вынудило флот продать Швеции 2 эсминца и 2 миноносца. Этот факт был совершенно естественно понят флотом как признак нежелания правительства вступать в войну, по крайней мере в ближайшем будущем. Но через несколько дней после визита фон Риббентропа к Муссолини в марте 1940 года, за которым немедленно последовал визит Самнера Уэллеса, начало проясняться действительное отношение правительства к войне. До штабов это решение было доведено 6 апреля 1940 года.

В этот день маршал Бадольо – начальник Генерального Штаба – созвал совещание трех начальников штабов видов вооруженных сил и сообщил им о «твердом решении Дуче вмешаться в то время и в том месте, которые он выберет». Бадольо сказал, что война на суше будет вестись в оборонительном ключе, и в наступательном – на море и в воздухе. Два дня спустя, 11 апреля, начальник Штаба ВМФ адмирал Каваньяри письменно высказал свое отношение к этому заявлению. Среди всего прочего он отмечал трудность таких мероприятий ввиду превосходства противника в силах и неблагоприятной стратегической ситуации. Это делало невозможной наступательную морскую войну. Кроме того, британский флот мог быстро восполнит!» любые потери. Каваньяри заявил, что для итальянского флота это невозможно, и вскоре он окажется в критическом положении. Адмирал предупредил, что невозможно будет добиться первоначальной внезапности, и что невозможны операции против вражеского судоходства в Средиземном море, так как оно уже прекращено.

Адмирал Каваньяри также писал: «Так как не существует возможности решения стратегических задач или нанесения поражения вражеским морским силам, вступление в войну по нашей инициативе не оправдано. Мы сможем вести только оборонительные операции». Действительно, история не знает примеров, чтобы страна, развязавшая войну, немедленно переходила к обороне.

Показав невыгодность ситуации, в которой окажется флот из-за неадекватной воздушной поддержки морских операций, адмирал Каваньяри завершил свой меморандум такими пророческими словами: «Какой бы характер не приняло развитие войны на Средиземном море, в конечном счете наши потери на море будут тяжелыми. Когда начнутся мирные переговоры, Италия вполне может обнаружить себя не только без территориальных приобретений, но также без флота и, возможно, без авиации». Эти слова были не только пророческими, они выражали точку зрения итальянского флота. Все предсказания, сделанные адмиралом Каваньяри в его письме, полностью оправдались, за исключением одного. К концу войны Италия осталась без армии и авиации, уничтоженных могущественными противниками, но все еще обладала довольно сильным флотом.

Муссолини, опасаясь, что мир вернется в Европу раньше, чем Италия скажет свое слово, не обратил внимания на эти предостережения. Более того, он просто отмел их, опираясь ни свою уверенность, что военные действия будут очень короткими – не более трех месяцев. Однако итальянский флот готовился к войне на основе оперативных планов, не раз высказывавшихся ранее. Их можно кратко изложить так: держать морские силы сосредоточенными для получения максимальной оборонительной и наступательной мощи; как следствие – не участвовать в защите торгового судоходства за исключением особых редких случаев; оставить идею снабжения Ливии из-за исходной стратегической ситуации. Имея Францию своим врагом, считалось невозможным проводить суда через Средиземное море.

Муссолини не возражал против этих концепций. Он предполагал, что конфликт не затянется, и потому каботажное судоходство можно сократить, а Ливия продержится шесть месяцев на тех запасах, которые там собраны. Оказалось, что все предположения Муссолини неверны. Итальянский флот обнаружил, что вынужден заниматься тем, что делать совершенно не собирался. Ровно через 3 дня после начала войны в Рим из Ливии пришло требование срочно доставить остро необходимое снабжение. И эти требования, которые возрастали с угрожающей скоростью, пришлось выполнять, разумеется, флоту.

16 июня 1940 года подводная лодка «Зоеа» начала погрузку боеприпасов для доставки в Тобрук. Из-за близости базы к линии фронта и ее удаления от других итальянских баз командование не хотело посылать туда транспорты, даже в сопровождении эскорта. Подводная лодка вышла в море 19 июня. Это был первый из бесчисленных походом в Африку.

Эти операции, проводимые под давлением обстоятельств, стали основным занятием итальянского флота, хотя и не самым любимым. Они привели к серьезному распылению сил. 20 июня флотилия эсминцев во главе с «Артильере» вышла из Аугусты в Бенгази, чтобы перевезти противотанковые орудия и артиллеристов. Через 5 дней первый охраняемый конвой вышел из Неаполя в Триполи, перевозя различные грузы и 1727 солдат. В тот же день подводная лодка «Брагадин» вышла в море с грузом материалов для аэропорта Триполи. Эти несколько примеров ясно показывают, насколько было обеспечено «самоснабжение» Ливии. Начальник Генерального Штаба маршал Бадольо, требуя от адмирала Каваньяри отправки в Ливию первых 3 или 4 конвоев, каждый раз твердо заверял, что «это происходит в последний раз».

Уверенность, что война закончится через 3 месяца, вскоре развеялась. Муссолини был введен в заблуждение заявлениями гитлеровской пропаганды о высадке в Англии. В действительности же в конце августа 1940 года итальянскому Верховному Командованию, на основе информации, полученной из Берлина, пришлось отдать приказ готовиться к затяжной войне, которая продлится несколько лет.

К несчастью для итальянского флота, предпосылки, на которых основывалось его оперативное планирование, оказались в корне неверными. Тем не менее, флот упорно сражался долгие 39 месяцев в тяжелейших – а иногда безнадежных – условиях и нанес тяжелые потери могучему противнику. Несмотря на кровопролитные испытания, итальянские моряки, от адмирала до последнего матроса, всегда хранили верность долгу, дух самопожертвования и неизменную отвагу. Их преданность была просто замечательной, так как была следствием не слепого повиновения, а проявлением осознанной воли, что подтверждалось на каждой стадии борьбы.

В начале войны ядро итальянского флота состояло из 2 старых, но модернизированных линкоров и 19 крейсеров. Англичане и французы имели 11 линкоров, 3 авианосца и 23 крейсера, дислоцированных в Средиземном море. И без того огромное превосходство союзников становилось просто подавляющим, если учесть их силы вне Средиземноморского театра, которые могли быть использованы в качестве подкреплений и для восполнения потерь. Грубо говоря, Италия имела военный флот суммарным водоизмещением около 690000 тонн, а противник – в четыре раза больше.

Важно рассмотреть дислокацию флотов воюющих сторон. Англо-французские силы базировались в Тулоне, Гибралтаре, Бизерте и Александрии. В это время на Мальте кораблей не было. Итальянские корабли в основном делились между Неаполем и Таранто, несколько крейсеров базировались на сициллийские порты. Эти силы могли объединяться, используя Мессинский пролив, хотя и подвергались опасности атак, проходя его. В северной части Тирренского моря базировались лишь несколько подводных лодок и соединений торпедных катеров для береговой обороны.

Адриатика была внутренним морем, стратегическое прикрытие которого осуществлялось из Таранто. Тобрук представлял собой выдвинутый аванпост вблизи от вражеских линий, поэтому гам базировались только легкие патрульные корабли. Додеканезские острова и их главная база на Леросе фактически оказались блокированными, так как греческие воды нельзя было считать нейтральными. Здесь могли базироваться только патрульные и диверсионные соединения. База Массауа в Красном море, где находилась группа устаревших эсминцев, подводных лодок и торпедных катеров, была полностью изолирована с самого начала войны и имела ограниченное значение.

Поэтому можно сказать, что дислокация итальянского флота соответствовала географическому фактору. Главные силы находились в центре Средиземного моря, а остальные – в ряде периферийных пунктов. Ситуация в начале войны не предвещала немедленных столкновений, если только оба противостоящих флота не займут явно агрессивных позиций. Итальянский флот этого сделать не мог и, как было показано ранее, даже не намеревался. Однако, как заявлял противник, его флот будет вести наступательную войну, особенно соединение, которым командовал адмирал сэр Эндрю Браун Каннингхэм.

Решающий фактор воздушной поддержки

Еще одним серьезным вопросом для итальянского флота стило: насколько он может полагаться на сотрудничество с авиацией? Она должна была решать три задачи: проводить разведку; прикрывать свои корабли; наносить удары по вражеским. Четыре крупнейших флота мира после Первой Мировой войны изучали эту проблему и пришли к заключению, что им совершенно необходимо иметь авианосцы и свои собственные специализированные авиационные части.

Итальянский флот также создал свою авиацию в ходе Первой Мировой войны, и она хорошо поработала тогда. После войны флот занимался решением сложных проблем взаимодействия кораблей и самолетов, которые, как предполагалось, неизбежно возникнут в будущем. Но после создания в 1923 году итальянских ВВС флоту приказали прекратить все работы в области авиации из-за радикального расхождения во мнениях между ним и ВВС. Муссолини и ВВС одолели сторонников создания морской авиации. Для Дуче и его сторонников из ВВС Итальянский полуостров представлялся огромным авианосцем в центре Средиземного моря. Они придерживались мнения, что самолеты ВВС, действуя с береговых баз, превосходно справятся с любыми задачами морской войны. Поэтому каждое предложение флота построить авианосец и создать свои собственные специализированные воздушные подразделения встречалось в штыки. Однако следует отметить, что начальник штаба ВМФ в 1938 году дал Муссолини убедить себя в необязательности постройки авианосцев. Но в 1941 году Муссолини сам осознал свою ошибку и отдал приказ переоборудовать два больших лайнера в авианосцы.

Единственным компромиссом, достигнутым в этом споре, был вопрос авиаразведки. В результате была создана так называемая «авиация ДЛЯ флота». В действительности «компромисс» мало что давал флоту. Он получил оперативный контроль над разведывательными самолетами и ему разрешили посылать своих наблюдателей на них. Несмотря на всю неуклюжесть подобной схемы, ее все-таки можно было принять, если бы удалось достичь взаимопонимания между ВМФ и ВВС. Однако летчики сильно преувеличивали свои возможности, и потому флоту так и не удалось добиться серьезного внимания к проблемам взаимодействия кораблей и самолетов. ВВС основывали свои доктрины на постулате «независимая воздушная война по своим собственным законам». Эти законы флот никогда так и не сумел, понять.

По этим причинам в начале войны, когда итальянская авиация была более многочисленна, чем вражеская, эффективного сотрудничества флота и авиации добиться не удалось. Однако такое сотрудничество было абсолютно обязательно для нормального проведения морских операций. Итальянская авиация сражалась с огромной энергией, совершенно не обращая внимания на действия флота. В результате такое отсутствие координации ограничивало успехи операций на море как флотских, так и авиационных.

У противника же британский флот с самого начала контролировал свои собственные авиационные подразделения. Хотя их было не слишком много, они были хорошо обучены совместным действиям с кораблями, и комбинированные операции проходили при самом тесном взаимодействии участников. При таких условиях, вполне понятно, почему итальянский флот не смог провести множество операций, которые просто напрашивались.

Результат таких ограничений можно видеть и в истории создания и использования самолетов-торпедоносцев. Идея такого самолета во флоте возникла на самой заре авиации – в 1913 году. Первые попытки реализовать ее были предприняты в 1918 году, а к 1922 году удалось добиться некоторых успехов. На новое оружие возлагались большие надежды. Практически с самого своего рождения как независимого вида вооруженных сил ВВС категорически отвергали эту идею. ВВС сумели помешать флоту проводить собственные эксперименты. В 1938 году были получены сведения, что британский флот интенсивно работает над созданием самолета-торпедоносца, и итальянский флот вновь попытался преодолеть сопротивление ВВС. Он хотел возродить подразделения самолетов-торпедоносцев. Напрасно. К началу войны не было даже намека на решение этой проблемы.

Следует упомянуть, что итальянский флот создал авиаторпеду, превосходящую по своим характеристикам английскую. Ее можно было сбрасывать с высоты 100 метров на скорости 300 км/час – по сравнению с 20 метрами и 250 км/час для английской авиаторпеды. Флот создал некоторый запас этих торпед, которые использовались торпедными катерами. Когда ВВС в разгар войны решили-таки принять на вооружение самолеты-торпедоносцы, они столкнулись с проблемой создания оружия для них, уже решенной флотом. Поэтому флот передал ВВС большое количество торпед и персонал для их обслуживания.

В ходе войны ВВС предпринимали титанические усилия для улучшения общей ситуации, в том числе своих взаимоотношений с флотом. Однако создание доктрины комбинированных операций и получение практического опыта для успешного ведения такого рода военных действий требовало многих лет работы. Конечно, в ходе войны, перемалывавшей людей и технику, возможностей наверстать упущенное не осталось. Поэтому в плане воздушной поддержки итальянский флот в течение всей войны серьезно уступал своим противникам.

Супермарина

Перед началом хронологического описания событий войны обязательно следует аппарат высшего оперативного командования флота, который отвечал за проведение операций на морс. Этот штаб известен как Супермарина.

Современное состояние средств связи и военного искусства делают совершенно необходимым сосредоточение в одной структуре, находящейся на берегу в хорошо защищенном штабе, функций сбора и координации информации о морских операциях. Это требование особенно существенно при действиях в такой относительно узкой акватории, как Средиземное море. Только такая командная организация может надлежащим образом координировать диспозицию всех имеющихся военных средств. Поэтому итальянская Супермарина имела штаб в министерстве Военно-морского флота до тех пор, пока Рим не был объявлен открытым городом. Позднее ее штаб перебазировался в огромный подземный центр радиосвязи в Сайта Розе на Виз Кассиа.

В большой и сложной организации подобного рода сами военно-морские группы составляют лишь небольшую часть, хотя на примере итальянцев видно, что это самые важные фигуры на шахматной доске морской войны. Подобная система приводит к тому, что адмирал, ранее командовавший флотом на каждом его шаге, раздваивается. Одна его часть становится стратегом, который изучает и планирует предварительные фазы боя и руководит развертыванием сил из постоянного центрального штаба на берегу. А вторая часть является тактиком, который командует флотом непосредственно в бою.

В случае Супермарины эта система, как всякое творение рук человеческих, имела ряд недостатков. Самым главным, по-видимому, было стремление централизовать управление сильнее, чем это действительно требовалось.

Вторым серьезным недостатком было то, что командиры на берегу, так же, как командиры соединений в море, постоянно чувствовал: за спиной незримое присутствие Супермарины, иногда предпочитая ожидать приказов или даже требовать инструкций, хотя они вполне могли, а подчас просто были должны действовать самостоятельно. Однако, как автор мог сам заметить, Супермарина чаще ошибалась воздерживаясь от вмешательства, чем в случаях, когда она брала руководство на себя. Пытаясь не связывать свободу действий высшего командующего в море во время фазы развертывания сил и самого боя. Супермарина часто не передавала директивы, которые требовалось передать, по се же собственным оценкам, или те, которые были продиктованы более полным видением ситуации. Ретроспективное изучение этих боев показывает, что соответствующая директива могла привести к более успешным результатам.

Другим дефектом итальянских командных структур была иерархическая организация Супермарины. На вершине стоял начальник Штаба ВМФ, он же заместитель военно-морского министра, в силу этого сильна загруженный делами министерства. В результате на практике оперативное руководство Супермариной оказывалось в руках заместителя начальника штаба, который часто был единственным человеком, знакомым со всеми деталями текущего положения, но чья активность и инициатива были ограничены. Его положение усложнялось тем, что только его начальник лично обсуждал все оперативные проблемы с Муссолини, являвшимся верховным главнокомандующим вооруженными силами и с итальянским Верховным Командованием. Как упоминалось выше, начальник Штаба ВМФ не всегда хорошо знал нюансы положения, чтобы убедить Верховное Командование принять точку зрения флота. Положение дел становилось еще более плачевным, поскольку само итальянское Верховное Командование, слабо понимало стратегические и технические проблемы морской войны, которая велась на Средиземном море.

Начальник германского Абвера адмирал Канарис, умный и хорошо информированный наблюдатель, сказал маршалу Роммелю: «Итальянский флот, в основном, высокого качества, что позволит ему противостоять лучшим флотам мира. Однако его Верховному Командованию не хватает решительности. Но, скорее всего, это результат того, что ему приходится действовать под руководством итальянского Верховного Командования, которое контролируется армией».

Работа различных отделов складывалась в функционирование Супермарины в целом. Самым важным из них был так называемый Оперативный Центр. Через него проходили все донесения, он отдавал все специальные и экстраординарные приказы. С помощью картотеки больших настенных карт Оперативный Центр отслеживал местонахождение всех кораблей, своих и вражеских, в море и в портах. Оперативный Центр был той точкой, откуда осуществлялось руководство флотом в целом и всеми итальянскими кораблями, начиная от линкоров и кончая последним буксиром. Этот нервный центр итальянского флота непрерывно функционировал с 1 июня 1940 года, когда начала действовать Супермарина, и до 12 сентября 1943 года, когда начальник Морского Генерального Штаба, прибыв после подписания перемирия в Бриндизи, принял там командование флотом.

В целом Супермарина была высокоэффективной организацией, а ее Оперативный Центр вполне удовлетворительно справлялся со своими обязанностями в ходе всей войны. Остальным отделам Супермарины в общем не хватало воображения, чтобы отыскать то остроумные решение среди тысяч вариантов, которое будет ключом к успеху. Эта слабость не была недостатком отдельных офицеров Супермарины. Скорее, она была следствием их перегруженности канцелярской работой, что не оставляло им времени для выработки и четкой формулировки «оперативных идей». Это было особенно верно для офицеров, занимавших высшие посты.

Работа Супермарины была тесно связана и зависела от функционирования систем связи, чья роль столь велика во всех областях современной войны. Итальянский флот с самого начала уделял максимальное внимание всем видам связи. Ведь первые опыты Маркони по радиосвязи на море были проделаны итальянским флотом. В начале войны флот имел свою собственную разветвленную и высокоэффективную сеть связи, в которую входили телефон, радио и телеграф. Сложная «нервная система» имела свой центр в штабе Супермарины. Кроме нее, существовала своя отдельная секретная телефонная сеть, связывавшая все флотские штабы па полуострове и в Сицилии. Из Супермарины можно было связаться с флагманскими кораблями, когда они находились в Специи, Неаполе или Таранто. Этим способом можно было передавать наиболее секретные и срочные сообщения прямо по телефону из Оперативного Центра без постороннего вмешательства. Когда вспоминаешь миллионы телефонных, радио– и телеграфных сообщений, переданных за годы войны по сетям связи флота, легко оценить эффективность их работы. До 8 сентябри 1943 года один только римский центр зарегистрировал более 3000000 сообщений.

Эта система связи использовала различные шифры, секретность которых была особенно важна. Ее следовало сохранять любой ценой. В целом эта служба действовала очень неплохо, особенно когда представляешь огромный объем проделанных работ и большое количество использованных шифров. Итальянский флот также создал высокоэффективную службу радиоперехвата и дешифровки. Этот отдел работал в условиях строгой секретности, и даже сегодня о нем нельзя рассказывать. Криптографическая служба, возглавляемая маленькой группой талантливых офицеров, проделала огромную и исключительно полезную работу в ходе войны. Например, немедленная расшифровка британских разведывательных донесений имела огромное значение и помогала флоту до некоторой степени компенсировать недостатки собственной разведки, так как позволяла Супермарине использовать работу вражеской разведывательной службы.

Содержание действительно мощных Военно-Морских сил дело обременительное для любой экономики мира. Пожирающие огромные материальные ресурсы ВМС могли позволить немногие страны. Военные же флоты становились скорее орудием политики чем действенной силой, а иметь мощные линкоры считалось престижным. Но позволить реально это имели всего 13 государств в мире. Дредноутами располагали: Англия, Германия, США, Япония, Франция, Россия, Италия, Австро-Венгрия, Испания, Бразилия, Аргентина, Чили и Турция (турки захватили и отремонтировали брошенный немцами в 1918 году «Гебен» ).

После Первой мировой войны желание заиметь собственные линкоры высказывали Голландия, Португалия и даже Польша (с ее 40-километровым побережьем) и Китай, однако эти мечты так и остались на бумаге. Построить линкор своими силами могли лишь богатые ииндустриально развитые страны, в числе которых была и царская Россия.

Первая Мировая война оказалась последней, в которой происходили масштабные морские сражения между воюющими сторонами, самым масштабным из которых былоЮтландское морское сражение между английским и немецким флотом. С развитием авиации крупные корабли становилисьуязвимыми и в дальнейшем ударная сила перешла авианосцу. Тем не менее линкоры продолжали строить и только Вторая Мировая война показала бесперспективность этого направления в военном кораблестроении.

После окончания Первой мировой войны на стапелях стран-победителей застыли корпуса гигантских кораблей. По проекту, например, французский «Лион» должен был иметь шестнадцать 340-мм пушек. Японцы заложили корабли, рядом с которыми английский линейныйкрейсер «Худ» выглядел бы подростком. Итальянцы достраивали четыре суперлинкора типа «Франческо Кораччоло» (34 500 т, 28 узлов, восемь 381-мм пушек).

Но дальше всех пошли англичане — их проект линейных крейсеров 1921 года предусматривал создание монстров водоизмещением 48 000 тонн со скоростью 32 узла и 406-мм пушками. Четыре крейсера подкреплялись четверкой линкоров, вооруженных 457-мм орудиями.

Однако утомленная войной экономика государств требовала не новой гонки вооружений, а паузы. Тогда за дело взялись дипломаты.

США решили зафиксировать соотношение военно-морских сил на достигнутом уровне и принудили пойти на это другие страны Антанты (Японию пришлось «уговаривать» очень жестко). 12 ноября 1921 года в Вашингтоне состоялась конференция. 6 февраля 1922 года, после ожесточенных споров был подписан «Договор пяти держав» , установивший следующие мировые реалии:

никаких новостроек в течение 10 лет, кроме двух линкоров для Англии;

соотношение сил флотов между США, Великобританией, Японией, Францией и Италией должно составлять 5:5:3:1,75:1,75;

по истечении десятилетней паузы никакой линкор не может быть заменен новым, если он моложе 20 лет;

максимальное водоизмещение должно составлять: для линкора— 35 000 тонн, для авианосца — 32 000 тонн и для крейсера — 10 000 тонн;

максимальный калибр орудий должен составлять: для линейных кораблей — 406 миллиметров, для крейсера — 203 миллиметра.

Флот Великобритании сокращался на 20 дредноутов. По поводу этого договора известный историк Крис Маршалл написал: «Как бывший британский премьер-министр А. Бельфур мог подписать такой договор — решительно не укладывается в моем сознании!»

Вашингтонская конференция определила ход истории военного кораблестроения на четверть века и имела для него самые пагубные последствия.

Прежде всего, десятилетняя пауза в строительстве, и особенно ограничение водоизмещения, остановила нормальную эволюцию крупных кораблей. В договорных рамках создать сбалансированный проект крейсера или дредноута было нереально. Жертвовали скоростью -возникали хорошо защищенные, но тихоходные корабли. Жертвовали защитой — спускались на воду «картонные» крейсера. Создание корабля — результат усилий всей тяжелой промышленности, поэтому искусственное ограничение на качественное и количественное совершенствование флота привело к тяжелейшему кризису.

В середине 1930-х годов, когда стала очевидной близость новой войны, вашингтонские соглашения были денонсированы (расторгнуты). Начался новый этап в строительстве тяжелых кораблей. Увы, система кораблестроения была нарушена. Пятнадцатилетнее отсутствие практики иссушило творческую мысль конструкторов. В результате вначале создавались корабли с серьезными дефектами. К началу Второй мировой войны флоты всех держав устарели морально, а большинство кораблей устарели физически. Многочисленные модернизации судов не изменили положения дел.

За все время вашингтонской паузы были построены только два линкора — английские «Нельсон» и «Родней» (35 000 т, длина — 216,4 м, ширина — 32,3 м, 23 узла; бронирование: пояс — 356 мм, башни — 406 мм, рубка — 330мм, палуба — 76—160мм, девять 406-мм, двенадцать 152-мм и шесть 120-мм пушек). По Вашингтонскому договору Британии удалось выторговать себе некоторое преимущество: она сохранила возможность построить два новых корабля. Конструкторам пришлось поломать голову, как вместить максимум боевых возможностей в корабль водоизмещением 35 000 тонн.

В первую очередь отказались от высокой скорости. Но одного ограничения веса двигателя оказалось мало, поэтому англичане пошли на коренное изменение компоновки, расположив всю артиллерию главного калибра в носовой части. Такое расположение позволило заметно сократить длину броневой цитадели, зато она получилась очень мощной. Кроме того, 356-мм плиты помещались с наклоном 22 градуса вовнутрь корпуса и были перенесены под наружную обшивку. Наклон резко увеличил сопротивляемость брони при больших углах падения снаряда, что имеет место при стрельбе с большого расстояния. Внешняя обшивка срывала со снаряда «макаровский» наконечник. Цитадель закрывалась толстой броневой палубой. С носа и кормы установили 229-мм траверсы. Зато вне цитадели линкор оставался практически незащищенным — классический образец системы «всё или ничего».

«Нельсон» не мог вести огонь главным калибром прямо по корме, но необстреливаемый сектор ограничивался 30 градусами. Носовые углы почти не прикрывались противоминной артиллерией, ибо все шесть двухорудийных башен с 152-мм пушками занимали кормовую оконечность. Механическая установка перекочевала ближе к корме. Все управление кораблем сосредоточили в высокой башнеподобной надстройке -еще одно новшество. Последние классические дредноуты «Нельсон» и «Родней» заложили в 1922 году, спустили на воду в 1925-м, а ввели в строй в 1927-м.

Кораблестроение перед Второй Мировой войной

Вашингтонский договор ограничил строительство новых линкоров, но не смог остановить прогресс в кораблестроении.

Первая мировая война вынудила специалистов пересмотреть взгляды на ведение морских операций и на дальнейшее техническое оснащение боевых кораблей. Военное кораблестроение должно было, с одной стороны, использовать все производственные достижения современной промышленности, а с другой— выставляя свои требования, побуждать промышленность работать над усовершенствованием материалов, конструкций, механизмов и вооружения.

Броня

В отношении изготовления броневых цементированных плит большой толщины в послевоенный период было внесено мало улучшений, так как качество их почти достигло предела еще в начале XX века. Однако удалось все-таки улучшить палубную броню, применив специальные вязкие стали. Это новшество было особенно важно ввиду увеличения дистанции боя и появления новой угрозы — авиации. Палубная броня в 1914 году весила около 2 тысяч тонн, а на новых линкорах ее вес довели до 8—9 тысяч тонн. Это связано со значительным усилением горизонтальной защиты. Броневых палуб стало две: главная — по верхней кромке броневого пояса, а под ней — противоосколочная. Иногда выше главной ставилась третья тонкая палуба — взводная, для срывания со снарядов бронебойного наконечника. Ввели новый тип брони-- противопульную (5— 20-мм), которую применяли для местного прикрытия личного состава от осколков и пулеметного огня с самолетов. В военном кораблестроении для постройки корпусов были введены высокоуглеродистые стали и электросварка, что позволяло значительно уменьшить вес.

Броня по своему качеству осталась почти равноценна броне Первой мировой войны, но калибр артиллерии на новых кораблях вырос. Для бортовой брони существовало простое правило: ее толщина должна быть больше или примерно равна калибру стрелявших по ней орудий. Пришлось снова увеличивать защиту, но сильно утолщать броню было уже невозможно. Общий вес брони на старых линейных кораблях был не больше 10 тысяч тонн, а на новейших - около 20 тысяч! Тогда стали делать броневой пояс наклонным.

Артиллерия

Во время Первой мировой войны, как и в предвоенные годы, бурно развивалась артиллерия. В 1910 году в Англии сходят на поду корабли типа «Орион» , вооруженные десятью 343-мм пушками. Данное орудие имело вес 77,35 тонны и выпускало 635-кг снаряд на дистанцию 21,7 километра. Моряки поняли, что «Орион» только начало в повышении калибра, и промышленность стала работать в этом направлении.

В 1912 году США переходят на 356-мм калибр, одновременно 14-дюймовки ставят на свои линкоры Япония («Конго» ) и даже Чили («Адмирал Кохрейн» ). Орудие весило 85,5 тонны и стреляло 720-кг снарядом. В ответ англичане в 1913 году заложили сразу пять линкоров типа «Куин Элизабет» , вооруженных восемью 15-дюймовыми (381-мм) пушками. Эти уникальные по своим характеристикам корабли заслуженно считались самыми грозными участниками Первой мировой войны. Их орудие главного калибра весило 101,6 тонны и посылало 879-кг снаряд со скоростью 760 м/с на расстояние 22,5 километра.

Немцы, спохватившиеся позже других государств, успели в самом конце войны построить линкоры «Байэр» и «Баден» , вооруженные 380-мм орудиями. Германские корабли были почти аналогичны английским, но к этому времени американцы установили на своих новых линкорах по восемь 16-дюймовых (406-мм) пушек. На подобный калибр вскоре переходит и Япония. Орудие весило 118 тонн и стреляло 1015-кг снарядом.

Но последнее слово все-таки осталось за Владычицей морей -заложенный в 1915 году большой легкий крейсер «Фьюриэс» предназначался для установки двух 457-мм орудий. Правда, в 1917 году, так и не вступив в строй, крейсер был переоборудован в авианосец. Носовая одноорудийная башня была заменена взлетной палубой длиной 49 метров. Пушка весила 150 тонн и могла раз в 2 минуты посылать 1507-кг снаряд на 27,4 километра. Но даже и этому монстру не суждено было стать самым большим орудием за всю историю флота.

В 1940 году японцы свой суперлинкор «Ямато» вооружили девятью 460-мм пушками, установленными в трех огромных башнях. Орудие весило 158 тонн, имело длину 23,7 метра и стреляло снарядом весом от 1330 до 1630 килограммов (в зависимости от типа). При угле возвышения 45 градусов эти 193-сантиметровые изделия улетали на 42 километра, скорострельность — 1 выстрел в 1,5 минуты.

Примерно в это же время очень удачную пушку для своих последних линкоров удалось создать американцам. Их 406-мм орудие с длиной ствола 52 калибра выпускало 1155-кг снаряд со скоростью 900 км/ч . Когда пушка использовалась как береговая, то есть исчезало ограничение угла возвышения, неизбежное в башне, то дальность стрельбы достигала 50,5 километра.

Аналогичные по мощности орудия были спроектированы в Советском Союзе для планируемых к постройке линейных кораблей. 15 июля 1938 года в Ленинграде был заложен первый великан (65 000 т), его 406-ммпушка могла выбрасывать тысячекилограммовые снаряды на 45 километров. Когда осенью 1941 года немецкие войска приблизились к Ленинграду, одними из первых с дистанции в 45,6 километра их встретили снаряды опытного орудия-- прототипа пушек главного калибра так и не построенного линкора, установленного на Морском научно-исследовательском артиллерийском полигоне.

Значительно совершенствуются и корабельные башни. Во-первых, их конструкция позволила придавать орудиям большие углы возвышения, что стало необходимым для увеличения дальности выстрела. Во-вторых, основательно улучшились механизмы заряжания орудий, что позволило довести скорострельность до 2— 2,5 выстрела в минуту. В-третьих, улучшается система наводки. Для того чтобы правильно навести орудие на движущуюся цель, надо иметь возможность плавно поворачивать башни, весящие более тысячи тонн, одновременно это нужно делать довольно быстро. Перед Второй мировой войной наибольшая скорость вращения была доведена до 5 градусов в секунду. Совершенствуются и противоминные орудия. Их калибр остается прежним — Ш5— 152 мм, но вместо палубных установок или казематов их помещают в башни, это приводит к возрастанию боевой скорострельности до 7—8 выстрелов в минуту.

Линейные корабли стали вооружать не только орудиями главного калибра и противоминной(правильнее было бы сказать -противоминоносной) артиллерией, но и зенитными пушками. По мере того как росли боевые качества авиации, усиливалась и умножалась зенитная артиллерия. К концу Второй мировой войны количество стволов доходит до 130—150. Зенитная артиллерия была принята двух видов. Во-первых, это орудия универсального калибра (100—130 мм), то есть способные вести огонь как по воздушным, так и по морским целям. Таких пушек ставили 12—20. Они могли доставать самолет на 12-километровой высоте. Во-вторых, для стрельбы по быстро маневрирующим на малой высоте самолетам применялись малокалиберные автоматические зенитки калибром от 40 до 20 миллиметров. Эти системы обычно монтировались в многоствольные установки кругового вращения.

Противоминная защита

Большое внимание уделили конструкторы и защите линейных кораблей от торпедного оружия. При взрыве нескольких сот килограммов сильнейшей взрывчатки, заполняющей боевую часть торпеды, образуются газы с колоссальным давлением. Но вода не сжимается, поэтому корпус корабля получает мгновенный удар, словно молотом из газов и воды. Этот удар наносится снизу, под водой, и опасен тем, что в пробоину немедленно врывается огромное количество воды. К началу Первой мировой войны считалось, что такая рана смертельна.

Идея устройства подводной защиты зародилась в русском флоте. В начале XX века молодой инженер Р. Р. Свирский пришел к мысли о своеобразной «подводной броне» в виде промежуточных камер, отделяющих место взрыва от жизненно важных частей корабля и ослабляющих силу удара по переборкам. Однако проект на какое-то время затерялся в бюрократических канцеляриях. Впоследствии на линейных кораблях появилась именно такого типа подводная защита.

Были выработаны четыре системы бортовой защиты от взрыва торпеды. Наружная обшивка должна быть тонкой, чтобы не давать массивных осколков, за ней имелась камера расширения — пустое пространство, дававшее возможность взрывным газам расшириться и уменьшить давление, далее - камера поглощения, принимавшая оставшуюся энергию газов. За камерой поглощения ставилась легкая переборка, образовывавшая фильтрационный отсек, на случай если предыдущая переборка будет пропускать воду.

В германской системе бортовой защиты камера поглощения состояла из двух продольных переборок, причем внутренняя — 50-мм броневая. Пространство между ними заполнялось углем. Английская система заключалась в установке булей (выпуклые полусферические наделки из тонкого металла на бортах), наружная часть которых образовывала камеру расширения, затем имелось пространство, заполненное целлюлозой, затем две переборки-- 37-мм и 19-мм, образовывавшие пространство, залитое нефтью, и фильтрационный отсек. Американская система отличалась тем, что позади тонкой обшивки поставили пять водонепроницаемых переборок. Итальянская система основывалась на том, что вдоль корпуса шла цилиндрическая труба из тонкой стали. Пространство внутри трубы было заполнено нефтью. Дно кораблей стали делать тройным.

Само собой все линкоры имели системы управления огнем, позволяющими автоматически вычислять углы наводки орудий в зависимости от дальности до цели, скорости своего корабля и корабля противника и связь позволяющую передавать сообщения из любой точки океана, а также пеленговать корабли противника.

Помимо надводного флота быстро развивался и подводный. Подводные лодки были значительно дешевле, быстро строились и наносили серьезный ущерб противнику. Самых впечатляющих успехов во Второй Мировой войне достигли немецкие подводники потопив за годы войны 5861 торговое судно (учитывались водоизмещением свыше 100т.) общим тоннажем 13 233 672 тонны . Кроме того, ими было потоплено 156 боевых кораблей, среди которых 10 линкоров.

К началу Второй мировой Англия , Япония и США имели на своем вооружении авианосцы . Один авианосец имела и Франция . Строила свой авианосец и Германия , однако при высокой степени готовности проект был заморожен и некоторыеисторики полагают, что к этому приложил руку шеф Люфтваффе Герман Геринг , не пожелавший получить неподконтрольную ему палубную авиацию .

Нашу страну во время Великой Отечественной войны обороняли четыре флота – Черноморский, Балтийский, Северный и Тихоокеанский. Все они находились в разных условиях, что влияло на особенности проведения ими боевых операций.

Диспозиция

К началу войны на службе ВМФ СССР находились около тысячи кораблей различных классов. Среди них - 3 линкора, 8 крейсеров, 54 лидера и эсминца, 287 торпедных катеров, 212 подводных лодок. Кроме этого, флот усиливали более 2,5 тысячи единиц авиации и 260 батарей береговой обороны. Это была мощная сила, способная существенно влиять на ход боевых действий как на море, так и в приморской полосе действий сухопутных войск.
Слабых мест у советского флота также хватало. Прежде всего, это низкий уровень оперативно-тактической подготовки командного состава, который обозначился еще во время советско-финской войны. Историки главную вину возлагают на массовые репрессии, в результате которых флот потерял более 3 тысяч грамотных и зрелых командиров. Пришедшие им на смену офицеры, как правило, были плохо готовы к исполнению своих обязанностей. Позднее это стало одной из причин больших потерь и болезненных поражений.
Серьезное препятствие для успешного ведения войны с Германией на море представляла географическая изолированность Северного, Балтийского и Черноморского флотов. Ситуация усугублялась тем, что значительная часть сил (50% торпедных катеров, 45% морской авиации, 40% подводных лодок, 30% тральщиков) находилась на Дальнем Востоке. Этим противник первое время успешно пользовался.
Большие потери на флоте в первый период войны можно объяснить также неудачами наших сухопутных войск и господством в воздухе немецкой авиации. Самым неблагоприятным для советского флота был период 1941-1942 годов, когда мы потеряли в три раза больше кораблей, чем противник. Однако все неудачи компенсировались ожесточенным сопротивлением советских моряков, из-за чего страны гитлеровской коалиции так и не смогли добиться очевидного преимущества на море.

Черноморский флот

Черноморский флот был одним из самых подготовленных соединений Вооруженных сил СССР. В его состав входили порядка 300 кораблей и катеров разных классов, в частности, 1 линейный корабль, 6 крейсеров, 16 лидеров и эсминцев, 47 подводных лодок, 600 самолетов различных типов. Флот располагал пятью базами: в Одессе, Николаеве, Новороссийске, Батуми и главной в Севастополе.
Уже 22 июня 1941 года немецкая авиация нанесла бомбовый удар по Севастополю. Впрочем, застать врасплох советских моряков не удалось. Атаку отбили благодаря своевременному обнаружению эскадрильи противника радарами крейсера «Молотов». А 25 июня силами Черноморского флота и авиации была нанесена серия ударов по румынской Констанце. Согласно германским данным от попаданий снарядов загорелись несколько нефтяных резервуаров, железнодорожные цистерны, и взорвался поезд с боеприпасами.
До 21 июля советскими моряками была выполнена установка 7115 мин и 1404 минных защитников, которые, к сожалению, в дальнейшем принесли больше потерь Черноморскому флоту, чем противнику. Так, в 1941–1942 годах на своих же минах подорвались три эсминца.
Корабли Черноморского флота принимали участие в обороне Одессы, Севастополя, Новороссийска и в битве за Кавказ. Не только на море. Черноморцы пополняли ряды морской пехоты и гарнизонов, защищающих города. За ярость в бою немцы прозвали их «черной смертью».
Черноморский флот дольше других сохранял независимость от армейского сухопутного командования, что, по мнению военных специалистов, в конкретных условиях имело гораздо больше отрицательных последствий, чем положительных.
В состав Черноморского флота входил уникальный корабль – зенитная плавбатарея №3, представлявшая собой стальной квадрат с пушками и зенитными пулеметами. Это судно, сконструированное капитаном 1-го ранга Григорием Бутаковым, за 9 месяцев боев сумело уничтожить более 20 немецких самолетов.
Отметился в боях на Черном море и подводник, капитан 3-го ранга Михаил Грешилов. На подлодке М-35 он потопил 4 транспорта противника, а в конце 1942 года, перейдя на лодку Щ-215, добавил к своему боевому счету еще 4 вражеских транспорта и две баржи.
Перелом на Черноморском театре военных действий пришелся на конец 1942-го - начало 1943 года. Высадка на Малую землю 4 февраля 1943 года стала первой с начала войны наступательной операцией Черноморского флота за два года боев.

Северный флот

К началу Великой Отечественной войны Северный флот располагал относительно скромными ресурсами. В строю находились 8 эскадренных миноносцев, из них 2 старых, 7 сторожевых кораблей, 15 подводных лодок, несколько торпедных катеров и тральщиков. Однако в ходе войны флот пополнился авиацией и кораблями с Тихого океана и Каспийского моря.
Военно-географические условия благоприятствовали действиям Северного флота. Расположение Полярного (главной базы флота), Ваенги и Мурманска (тыловой базы) в глубине Кольского залива благоприятствовало их обороне с моря.
Кроме обороны побережья Северный флот обеспечивал внутренние и внешние морские перевозки, а также действовал в районе морских коммуникациях противника, оказывал поддержку приморскому флангу 14-й армии. В 1944 году Северный флот участвовал в Петсамо-Киркенесской операции, в результате которой немцы были полностью выдавлены с территории советского Заполярья.
Вследствие большого скопления немецких мин в 1942 году Северный флот потерял 9 подлодок. В мае этого же года подводная лодка К-23 под командованием капитана 3-го ранга Леонида Потапова перешла к норвежскому берегу для действий против транспортных судов противника. 12 мая субмарине удалось потопить одно транспортное судно, однако из-за повреждения она вынужденно всплыла.
Израненная подлодка вступила в артиллерийскую дуэль, потопив еще два немецких сторожевых корабля. Вызванные самолетом-разведчиком немецкие корабли и авиация окружили лодку, и экипаж, чтобы не сдаться врагу, принял решение погрузиться в морскую пучину.
Много усилий Северный флот направлял на срыв морских перевозок противника вдоль побережья Норвегии. В течение первых двух лет войны в этих операциях были задействованы в основном подводные лодки, а начиная со второй половины 1943 года, на первый план вышли части морской авиации.
Всего за годы войны Северный флот уничтожил свыше 200 боевых кораблей и вспомогательных судов противника, более 400 транспортов общим тоннажем свыше 1 млн. тонн, а также около 1300 самолетов.

Балтийский флот

Накануне войны Балтийский флот состоял из 2 линейных кораблей, 2 крейсеров, 2 лидеров эскадренных миноносцев, 7 сторожевых кораблей, 2 канонерских лодок, 65 субмарин, также в его составе были минные заградители, тральщики, «охотники» за подводными лодками, катера.
22 июня 1941 года в 3 часа 6 минут контр-адмирал Иван Елисеев отдал приказ об открытии огня по самолетам противника, вторгшимся в воздушное пространство СССР. Это был первый приказ дать отпор гитлеровской Германии в Великой Отечественной войне.
Балтийское море сравнительно небольшого размера, оно отличается незначительными глубинами и изрезанной береговой линией. Это благоприятствовало использованию минного оружия и организации противолодочной обороны. Противнику часто без помех удавалось минировать воды в оперативных зонах советского флота, из-за чего наши корабли шли на дно, даже не сделав выстрела.
28 августа немцы захватили главную базу Балтийского флота – Таллин, что позволило им заблокировать минными полями надводный флот в Ленинграде и Кронштадте. 30 августа из Таллина в Кронштадт прорвались оставшиеся суда Балтийского флота. Из 200 вышедших судов к месту назначения прибыли 112 боевых кораблей, 23 транспортных и вспомогательных судна, на которых были доставлены свыше 18 тысяч человек.
Наиболее ожесточенные бои на Балтике проходили за Моонзундские острова. В тяжелейших условиях в течение 49 дней корабли флота и части сухопутных войск, уступавшие в численности и вооружении немецкой армии, сдерживали натиск противника. За время обороны Моонзундских островов гитлеровцы потеряли до 25 тысяч солдат и офицеров, много боевой техники и оружия, а также свыше 20 судов.
Успешно в Балтийском море действовал и подводный флот. Ценой крупных потерь ему удавалось периодически прорывать блокаду и нарушать морские коммуникации противника. В январе 1943 года Балтийский флот содействовал сухопутным войскам во время операции по снятию блокады Ленинграда.

Тихоокеанский флот

В ночь с 8-го на 9 августа Тихоокеанский военно-морской флот СССР вступил в войну с Японией. К предстоящим сражениям флот был полностью готов. В его состав входили 2 крейсера, 1 лидер, 12 эсминцев, 19 сторожевых кораблей, 10 минных заградителей, 52 тральщика, 49 «охотников» за подводными лодками, 204 торпедных катера, 78 подводных лодок.
Несмотря на то что наши тихоокеанские ВМС уступали японскому флоту в количестве крупных надводных кораблей, это компенсировалось полным превосходством в воздухе. Среди задач, стоявших перед командующим флотом адмиралом Иваном Юмашевым, – разрушение японских морских коммуникаций между Маньчжурией, Северной Кореей и Японией, а также содействие войскам Дальневосточного фронта в наступлении на приморском направлении.
Первой целью нашего морского десанта была военно-морская базой Сейсин. Утром 14 августа в Сейсине высадились бойцы первого эшелона десанта, 15 августа - второго эшелона. Высадки третьего эшелона не потребовалось, так как сил 6 тысяч моряков оказалось достаточно для овладения городом. Теперь противник был лишен возможности использовать эту базу для переброски подкреплений, техники, боеприпасов из метрополии и для эвакуации раненых и материальных ценностей в Японию.
После взятия Сейсина тихоокеанцы освободили еще два крупных опорных пункта противника - порты Одецин и Вонсан. В последней операции в плен были взяты 6238 японских солдат и офицеров. До конца августа также пали Торо и Маока. В Отомари (ныне Корсаков) высадился советский десант численностью 1600 человек. Японский гарнизон, насчитывавший 3400 человек, был настолько ошеломлен победами русских, что почти без сопротивления сдался в плен.
Силами Тихоокеанского флота были потоплены 2 эсминца, до 40 боевых кораблей, 28 транспортов, 3 танкера, 12 барж и шхун, принадлежащих Японии. В море и в занятых портах захвачены еще свыше ста судов, на аэродромах сбиты и ликвидированы 9 японских самолетов. Артиллерией флота уничтожены несколько десятков береговых и полевых орудий, бронепоезд и многочисленные военные объекты.
После разгрома японских войск в Маньчжурии и на Сахалине были созданы благоприятные условия для освобождения от противника островов Курильской гряды. К 1 сентября Тихоокеанский флот взял под контроль всю южную часть Курил, в плен попали до 60 тысяч японских военных. Курильская десантная операция стала последней операцией Второй мировой войны.